Мазок-захватчик готов покорить себе холст, но кротко и послушно останавливается перед взмахом кисти. Художница не распоряжается готовым материалом, который надо только расставить или, наоборот, раскидать для лучшего впечатления. Это вообще не изготовление вещи, а скорее, умение разыграть праздник красок, но и вовремя убедительно остановиться, и при взгляде на полотна Светланы Егольниковой сразу вспомнятся и нежность Александры Лукашевкер, и изобретательность Татьяны Мавриной. Но стиль Светланы Егольниковой неподражаем, это не рассудительность писателя или иллюстратора, вообще не трактовка или мнение. Скорее, это что-то вроде пробы на вкус, вдруг очень увлечённой и увлекающей.
Нюансировка, виртуозный подбор палитры, развитие впечатления – всё это в живописи Светланы Егольниковой настолько мягко, что это нельзя назвать поиском, но и находкой тоже не назовёшь. Скорее, это что-то вроде находчивости, если бы это слово можно было прилагать к неодушёвленным предметам. Родник, вырвавшийся наружу из-под земли, находчив, но ещё находчивее он, превращаясь в полноводную реку. Так и здесь Светлана Егольникова прячет свои сокровища как бы под землёй, в начальном приготовлении масляных красок, чтобы один ветер вдохновения вдруг прошёлся по всем картинам и мы бы его ощутили физически.
Ярость в этом искусстве тоже есть, но другая, ярость, как бывает яростное цветение вишни или яростный водопад. Важно не то, что эти вещи накатывают волной, подчиняя чувства, но что чувства уже знают, что с ними делать: ощутить пряный запах или разглядеть радугу над водопадом. Светлана Егольникова в этот момент знает, что сделать с кистью и красками: провести большой кистью линию, опьянить неожиданным пятном красного цвета, или перебирая между синим и зеленым, дать осязать всегда вовремя наступающую весну.
Сперва может показаться, что на портретных работах Светланы Егольниковой нет ничего, кроме человека, а на пейзажных – ничего кроме собора или дерева, а лирические зарисовки просто живут своей жизнью. Но для этой живописи важна не выразительность, а отмена. Лицо живёт на портрете, чтобы отменить себя, раствориться в удивлении и долгом размышлении, а ландшафт отменяет свою монументальность, чтобы открыться нам со всех сторон. Если бы существовали часы, все механизмы которых располагались вокруг циферблата, или не просто уличный, но парковый театр – это было бы ближайшим соответствием такой живописи.
Ветер вдохновения раздул паруса, и мы чувствуем скрип старого дерева. Взгляд остановился на синеве, и мы понимаем, что даже не надо делать рисунок кораблика, чтобы начать качаться на волнах в преддверии неизбежного заката. Королева-осень сбросила мантию, и все восторгаются, но ещё больше восторгаются вечным летом нюансированных красок, на белизне солнечного восхищения. Такое сравнение восторгов, а вовсе не исследования характера – лучший ключ к живописи Светланы Егольниковой.
Александр Марков,
профессор Факультета истории искусства РГГУ
Эти и другие работы Светланы Егольниковой будут представлены на выставке «Фигура тишины. Живопись» в Зверевском центре современного искусства с 9 по 21 сентября.
